- Расскажи мне сказку. - А о чем? - Об оранжевых фонарях. Что бы тепло было…   Я задумчиво смотрю на говорящих девушек, перетасовывая карты в руках. Да, я их знаю уже года два, я понимаю, что это они о своем, о своих историях, которые мне не знакомы. Мы сидим на диванчике, в полутьме, говорят они тихо, будто боясь спугнуть бархатистую атмосферу комнаты. Одна положила голову на колени другой, все сидим с ногами на сидении. Привычка.   - Так было один раз, провожали мы Сандру.… Помнишь улицу к её дому? Там еще дом такими зубцами – наплывает на тротуар, а потом назад откатывается. И так несколько раз. Лето было, тепло, - девушка тихо шмыгнула носом, сказывалась небольшая простуда. – Вечер… Идем мы с Глео, а небо уже темнеет… Оранжевые фонари уже включили, все вокруг стало таким. Идем, тут, вижу, что-то в таком проеме что-то дергается, отражается несколько в свете фонарей. Не на ветру треплется, траектория странная, не может оно так трепыхаться. Мы стоим, смотрим. Тут Глео говорит: «Это дух. Местный.». Было странно такое от него слышать, но говорил он так серьезно, уверенно. Ведь когда кто-нибудь начинал говорить на такие темы, он всегда возражал, что такого не бывает. А тут…   Она чуть поворочалась, устраиваясь удобней. Я стал прислушиваться к истории, не прерывая. Кроме голоса моей знакомой, тишину прерывало только шелестение карточек в моих руках. Она продолжила   - Да, было похоже. Мы изобразили что-то вроде поклона, и пошли дальше. Странно все это. - Да, странно, - голос второй девушки звучал как шелест сухих листьев или  бумажных полосок на ветру. Тихо, плавно скользя по легким шероховатостям. – Но ты же знаешь, я не люблю ту улицу. - Знаю, я тоже не очень. Но было что-то такое. Мне нравятся оранжевые фонари. Некоторое недолгое время они молчали. «Шик-шик-шик». Карточки скользили одна по другой. Продолжила вторая девушка.   - Знаешь, каждый раз, как опаздываешь на трамвай, он всегда останавливается в пробке на проспекте. А автобусы ломаются естественно у Главпочтамта, – она хмыкнула. – Вот, бегу я один раз там, мимо Дома Союзов, по мосту, к школе. Ты же знаешь, как это бывает. Но тут я неожиданно останавливаюсь и смотрю на свет фонаря. Представляешь – снег идет, а фонарь горит оранжевым, освещая кедр. И кажется, что снег падает из этого света на дерево, крупными мягкими хлопьями облепляя его. А оно темно-зеленое, облеплено белым пушистым снегом, чуть персиковым под светом от фонаря. Даже ствол был укутан им. Вокруг темно, и кажется что ты один во всем мире. Ты, заснеженное дерево и оранжевый фонарь. И никого вокруг.   Она замолчала, никто не сказал ни слова. Я все больше вслушивался в их тихий спокойный разговор, не вмешиваясь. Это их общие воспоминания, у меня с ними не было ничего общего – не знал я и дорогу к дому Сандры и почему они не любят эту улицу, лишь приблизительно представлял то место, где стоит тополь. Снова заговорила лежавшая девушка, чуть хрипловато – у неё случалось так, если говорила она тихо.   - А помнишь, раньше какое продавали мороженое? В больших упаковках, белое, чуть солоноватое. Мы еще сами любили готовить мороженое. И вафли мы тоже готовили. - Да, помню мороженое. А вафли мы делали только один раз, - вздох. – Зато желе мы часто готовили. - Ага, самое интересное было, когда желатин только заливали водой, и он еще не успевал раствориться. - И можно было облизать пакетик из-под него. - Я никогда так не делала, не разрешали. - А мне позволяли такие вольности. Мы его затем немного варили и разливали. А потом оно так долго застывало, - они рассмеялись. – А последний раз, когда я готовила вафли, это было  на базе. Помнишь? - Да-а, тогда еще вафельница шипела, брызгалась и подпрыгивала… - … и все приходили на кухню на это посмотреть.   Я улыбнулся, представляя себе эту картину. Они снова заговорили, правда, я уже не прислушивался. Говорили они, на что похож шелест карт, что они представляют, но это было уже не интересно. Я задумчиво посмотрел в окно – оранжевый свет фонаря, падающий снег, ветки деревьев. И не скажешь, что начало апреля. Скоро я собрался домой, было уже поздно. Проезжал я по тому самому проспекту, где застревали в пробке трамваи, по площади. Все время, пока я ехал, горели оранжевые фонари? и падал крупный мягкий снег. Те зимние фонари, что я люблю за то, что они делают холодный и белый снег теплым, солнечным и уютным.   04.04.2004